АРТУА. ЗОЛОТО ВАЙХОВ - Страница 204

204

— На меня? — вот уж чего не ожидал.

— Ну да. И горький и сладкий и необычный, прямо как ты. И еще сердце от него начинает чаще биться. Наверное, он все же лучше — и она весело засмеялась, посмотрев на выражение моего лица.

— Пойдем Артуа, посмотрим на море. Я видела, оно совсем близко — вновь удивила меня Янианна.

Буквально в три прыжка преодолев лестницу, я схватил сверток с большим полотенцем, лежащий сверху приготовленных в дорогу вещей. Спуститься мне хватило и двух скачков, где тут ступеньки ногами считать, совершенно времени нет.

Сначала мы чинно, держась за руки, гуляли по самому краю прибоя и разговаривали о многих важных вещах. Например, я рассказывал ей, что она самая, самая красивая девушка на свете, что у нее самые замечательные волосы. А улыбка такая милая, и губки такие сладкие, ну и еще много чего, но уже на ушко.

В ответ я тоже услышал немало всего приятного. Особенно мне понравился небольшой монолог, в котором было сказано, что я бесчувственный чурбан, оставляющий девушку надолго одну в постели, где ей очень скучно, очень грустно и очень холодно.

Потом я долго целовал ее, чувствуя, как кружится голова от поцелуев. Это у меня-то, у мужика, немного повидавшего жизнь, да еще от поцелуев? Но почему-то совсем не было стыдно.

Я подхватил Янианну на руки, зашел в воду и осторожно поставил ее на мелкий, щекочущий ноги песок. Нет, без одежды мы остались еще на берегу. Свою я сорвал мгновенно, а с Яны снимал осторожно, даже бережно. Она же стояла и смотрела мне в глаза.

В воде она так доверчиво прижалась ко мне и прошептала чуть слышно.

— Артуа, а здесь в океане…-

— Нет, нет, любимая. Здесь нет никаких чудовищ, есть только теплое, ласковое море.

Не бойся его, оно хорошее. —

Я поднял ее на руки, и мы любили друг друга, и никогда нам не было так хорошо.

И только седой океан тихо ворчал шорохом прибоя…

Укрыв ее одеялом, я присел рядом с постелью, прижав ее руку к своим губам.

Спи солнышко, ты так устала за дорогу. Здесь достаточно света, чтобы я мог просто сидеть вот так и смотреть на твое лицо. И мне совсем не наскучит это занятие. Ты так красиво улыбаешься даже во сне.

А ведь если бы не подковы Ворона и не пьяный кузнец, мы бы так больше никогда и не увиделись. И я прожил бы весь свой остаток жизни с уверенностью, что меня предал самый близкий мне человек. Даже если бы я узнал когда-нибудь, что все не так, какое бы тогда это имело значение.

Яна заворочалась во сне, лицо ее нахмурилось, и она открыла глаза.

— Я успела — прошептала она и уснула вновь, со своей милой улыбкой, за одну лишь которую мне и жизни не жалко.

Спи любимая, а я пойду, мне не уснуть.

У входа в комнату стояли два гвардейца. Вот вышколенные, они повсюду и их не видно. Ну, на пляже то их точно не было.

В душе все пело, чтобы такое сотворить, войной на кого сходить, что ли?

Так, на том кургане, что возле кустов кофейных, цветы растут. Да такие цветы, что даже я любовался ими минут пятнадцать, хоть и не красна девица.

Здесь рядом, за час обернусь. Яна проснется, а ей цветы красивые.

Назад я возвращался с приличным букетом. Ага, теперь встать на Ворона и по этому карнизу прямо в окно. А то совсем навыки потерял, не дай Бог пригодятся. Только букет связать чем-нибудь, руки самому понадобятся.

Когда я залез в окно, Яны в комнате не было. Как так, рано еще совсем. Я с обалделым взглядом осмотрел все вокруг. Тут и спрятаться как будто бы негде. Да что же это такое? Я с потерянным видом уселся на постель.

Откуда с угла комнаты послышалось тихое совсем хихиканье. Одним прыжком оказавшись там, отдернул занавеску.

Яна стояла, прижимая обе ладошки ко рту. А в глазах веселые бесенята. Фу, отпустило.

— Ой, цветочки. Как мило. Какие красивые. Ой, а как пахнут-то! — и голос такой ехидненький — Я проснулась, где же мой милый? Нет моего милого. В окошечко посмотрела — вон он мой милый, ползет на коленках и цветочки в зубах держит, такие красивенькие — откровенно потешалась она.

А как иначе-то? Там сверху фигня такая, не выпрямишься. Ну теперь берегись, сейчас ты мне за все ответишь, Твое Величество.

Когда мы уже лежали крепко обнявшись, что-то скрипнуло. Наверное, дом усадку дал, звук похожий.

— Что это такое? — поинтересовалась Яна.

— За дверью гвардеец стоит, щетину он себе поскреб. Здесь слышимость отличная — пошутил я — А некоторые барышни совсем себя не сдерживают и всем все слышно. —

Ага, сейчас.

— Ну и пусть — беспечно отмахнулась она — Ты мне лучше скажи, этот твой кофе по утрам пьют? -

— Приличные девушки пьют его именно утром. В отличие от некоторых, которые напьются кофе вечером и пристают к мужчинам, да еще в воде —

— Что-то Вы разговорились, господин барон. Наверное, давно наград не получали. Есть у меня на примете парочка, кои даже дома снимать нельзя. Указ что ли издать? — задумчиво протянула свет моих очей.

Уже в карете, на обратном пути, я поинтересовался, как она меня нашла.

— Барон Коллайн подсказал — сообщила Яна. — Он кстати серьезно ранен. Помнишь поместье, о котором ты меня просил. Что-то с этим связано. —

Так, откуда Анри, интересно, знает об этом убежище? Хороший вопрос, хозяин его должен в Караскере быть, еще как минимум полгода. Ладно, это даже к счастью. А вот что с ним самим? Надеюсь, Цаннер не третирует мышей в деревне под микроскопом. —

— Знаешь, Артуа, история интересная получилась. Никто не знал, куда ты делся. Мне к барону Коллайну леди Диана посоветовала обратиться. Убью сразу — на всякий случай добавила она — И мне пришлось, представляешь, мне! за шторой прятаться в его спальне, он вставать еще не может — тут Яна хихикнула, вспоминая утро —

204